Мэйбл Уэртс, чудовищно толстая женщина, отметила в последнийдень рождения свое семидесятичетырехлетие, а ее ноги делались все менеенадежными. Мэйбл была хранилищем городской истории и городских сплетен. Памятьее простиралась вглубь времен на пять десятилетий некрологов, супружескихизмен, воровства и безумия. Она была сплетницей, однако не намеренно жестокой(хотя те, чей сор она поспешила вынести из избы, были склонны не соглашаться).Мэйбл просто жила в городе — и ради него. В определенном смысле она сама былагородом: толстая вдова, теперь крайне редко покидавшая дом, она почти все времяпроводила у окна, одетая в похожий на шатер шелковый лиф; желтоватые, какслоновая кость, волосы уложены в корону из толстых кос, по правую руку —телефон, по левую — мощный японский бинокль. Первое в сочетании со вторым плюсвремя на то, чтобы использовать их в полной мере, делали ее доброжелательнымпауком, который восседал в центре паутины коммуникаций, простирающейся отПоворота до восточного Удела.

Мэйбл уже давно наблюдала за домом Марстена, понукаемаяжеланием увидеть что-нибудь получше, и тут ставни слева от крыльца раскрылись,выпустив золотой квадрат света, который определенно не был ровным свечениемэлектричества. Но Мэйбл лишь мельком засекла то, что могло быть очертаниямиголовы и плеч мужчины — и это причиняло вдове танталовы муки. А еще повергло еев странный трепет.

Больше в доме никакого шевеления не было.

Мэйбл подумала: ну что ж это за люди такие, если ониоткрывают окна только тогда, когда ни одна живая душа не может их толкомразглядеть Она положила бинокль и осторожно подняла телефонную трубку. Дваголоса, которые она быстро определила как принадлежащие Хэрриет Дорхэм и ГлинисМэйберри, болтали про то, как этот парнишка — Райерсон — нашел собаку ИрвинаПэринтона.

Мэйбл сидела тихо, дыша ртом, чтобы ничем не выдать своегоприсутствия на линии.

20

11:59 вечера.

День дрожал на грани угасания. Дома спали во мраке. В центрегорода ночные огни в скобяной лавке, «Похоронном бюро Формена» и кафе«Экселлент» заливали мостовую мягким электрическим светом. Кое-кто лежал безсна — Джордж Боер, только что вернувшийся домой со второй смены на «Гэйтс-Милл»(с трех до одиннадцати), Вин Пэринтон — он сидел, раскладывал «солитер» и немог уснуть из-за мыслей о Доке, чья кончина поразила его куда сильней, чемсмерть жены. Но почти все в городе спали сном праведников и людей,зарабатывающих на хлеб в поте лица своего.

В воротах кладбища Хармони-Хилл задумчиво стояла темнаяфигура, поджидая смену часа. Когда фигура заговорила, голос оказался негромкими интеллигентным.

— О, отец мой, помоги же мне теперь! Повелитель Мух,поддержи меня в этот час. Вот я принес тебе гнилое мясо, зловонную плоть. Япринес тебе жертву — левою рукою я приносил ее. Дай же мне знамение на землеэтой, освященной во имя твое. Я жду знамения, чтобы взяться за дело твое.

Голос замер. Поднялся слабый ветер, он принес вздохи и шепотлиствы на ветвях и трав, а еще слабый запах падали со свалки, расположеннойвыше по дороге.

Никаких звуков кроме тех, что принес ветер. Фигура некотороевремя стояла молча, погруженная в раздумья. Потом нагнулась и выпрямилась сдетской фигуркой на руках.

— Вот что я принес тебе.

Для слов не осталось места.

1

Дэнни и Ральфи Глик отправились навестить Марка Питри,получив приказ вернуться к девяти. Когда в начале одиннадцатого они непоявились, Марджори Глик позвонила Питри домой. Нет, сказала миссис Питри,мальчиков тут не было. Не приходили. Может быть, лучше ваш муж поговорит сГенри. Миссис Глик передала трубку мужу, ощущая в животе легкость страха.

Мужчины переговорили. Да, мальчишки пошли по тропинке черезлес. Нет, в это время года ручеек очень сильно мелеет, особенно в хорошую погоду. Не глубже, чем по щиколотку. Генри предложил, что пойдет с мощным фонаремсо своего конца тропинки, а мистер Глик — со своего. Может, мальчики нашли норусурка, или курят, или еще что. Тони согласился и поблагодарил мистера Питри забеспокойство. Мистер Питри сказал — что вы, какое же беспокойство. Тони повесилтрубку и успокоил жену — та была напугана. Про себя он решил, что пусть толькомальчишки найдутся — оба не смогут сидеть целую неделю.

Но не успел он даже выйти со двора, как из-за деревьев,спотыкаясь, появился Дэнни и рухнул рядом с площадкой для рашпера на заднемдворе. Он был как в чаду, говорил медленно, на вопросы отвечал с трудом и невсегда осмысленно. За отвороты брюк набилась трава, в волосах запуталисьосенние листья.

Он рассказал отцу, что они с Ральфи пошли по дорожке черезлес, перешли вброд по камням Крокетт-брук и совершенно спокойно взобрались надругой берег. Потом Ральфи начал болтать, что в лесу призрак (Дэнни не сталупоминать, что сам вбил братишке в голову эту мысль). Ральфи сказал, что видиткакое-то лицо. Дэнни стало страшно. Он не верил ни в призраков, ни в прочуючушь вроде буки, но действительно подумал, будто что-то слышит в темноте.

Что они сделали потом?

Дэнни думал, что они пошли дальше, держась за руки. Ноуверен в этом не был. Ральфи хныкал насчет призрака. Дэнни велел ему перестать,потому что скоро станут видны фонари на Джойнтер-авеню. Оставалось всего двесотни шагов. А потом случилось что-то плохое. Что? Что плохое?

Дэнни не знал.

Они заспорили с ним, разволновались, принялись увещевать.Дэнни только медленно, непонимающе качал головой. Да, он знал, что должен быпомнить — но вспомнить не мог. Честное слово, не мог. Нет, он не припоминает,чтобы обо что-то споткнулся и упал. Просто… все потемнело. Очень сильнопотемнело. А следующее, что помнит Дэнни — он лежит на дорожке один. Ральфиисчез.

Паркинс Джиллеспи заявил, что нет никакого смысла идти в леснынче ночью. Слишком много поваленных деревьев. Может, мальчик просто убрел оттропинки. Они с Нолли Гарднером, Тони Гликом и Генри Питри прошли из конца вконец и по дорожке, и вдоль обочин Джойнтер-авеню и Брок-стрит, громко выкликаяРальфи через мощные мегафоны на батарейках.

Ранним утром следующего дня камберлендская полиция и полицияштата начали совместно прочесывать лесной массив. Ничего не обнаружив, онирасширили область поисков. Четыре дня они рыскали по кустам, а мистер и миссисГлик бродили по лесам и полям, обходя поваленные стволы, и с бесконечнойщемящей надеждой выкрикивали имя сынишки. Поскольку успехом поиски неувенчались, очистили тралом дно Тэггартстрим и Королевской реки. Впустую.

На пятый день насмерть перепуганная, впавшая в истерикуМарджори разбудила мужа в четыре часа утра. В коридоре наверху Дэнни свалилсябез чувств по дороге в туалет. Скорая помощь увезла его в центральную больницуштата. Предварительным диагнозом был жестокий и запоздалый нервный шок. Лечащийврач, человек по фамилии Горби, отвел мистера Глика в сторонку.